… я достаю эту записку от мужа, которую мне передали в роддоме. 

На душе становится светло и тепло. И я улыбаюсь, вспоминая тот знаменательный и долгожданный день.

Сегодня нашему Сан Санычу уже 31. И его маленький сын Максим очень похож на него.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

— Одышка, прекрасно выглядишь.

Читаю я комментарий под фотографией на одном известном сайте. На ней — моя одноклассница, которую я много лет не видела и которая днём заходила ко мне «в гости».

И следующий комментарий:

— Ой, прошу прощения. Олюшка!!!

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Как не крути, а Т9 — это что-то с чем-то. Никогда с ним не соскучишься.

А меня эта система тоже красиво называет. Написала я как-то важное официальное сообщение в рабочую группу, подписалась и отправила. Сообщение улетело. Смотрю, а под ним стоит имя: "Маринад".

Т9 лучше знает, как меня зовут.

Я опять еду по делам по Сокольнической линии метро. Поезд плавно выныривает из тоннеля и идёт по Лужнецкому метромосту. Станция «Воробьёвы горы»...

Я люблю эту станцию. Но мне больше нравится её называть: «Ленинские горы». Как тогда, когда я ещё училась в школе и приезжала с подружками на каток или на праздничный салют. В округе этой станции всегда пахло клубничной жвачкой, кажется, где-то недалеко находится парфюмерная фабрика. И этот запах теперь ассоциируется у меня с детством, с моими тренировками по фигурному катанию в Лужниках.

Но с этой станцией у меня связаны не только приятные воспоминания...

Поезд останавливается. Я поворачиваю голову. Через большое стеклянное окно станции взгляд выхватыват длинные ступеньки, уходящие в воду Москвы-реки. Неприятный холодок появляется в груди и заставляет снова моё сердце сжаться в маленький испуганный комочек. Как тогда, в далёкий прохладный осенний день.

В тот субботний день мы с Олегом, горнолыжником из соседней школы и моим горячим поклонником, отправились в парк культуры им. Горького. А за нами, как обычно, увязался мой вечный «хвост», моя младшая 9-ти летняя сестра Наташка.

Покатав Наташку на всех аттракционах, на которых она только пожелала, мы вышли на набережную и медленно двинулись в сторону метромоста. Сестрёнка скакала всё время впереди. Её красная нейлоновая куртка, белые большие банты на косичках-«баранках» и белые колготки мелькали то тут, то там. Вот уже и метромост впереди. Скоро мы войдём в метро и поедем домой.

Но… Зачем эта неугомонная обезьянка бежит к ступеням, спускающимся в воду? Только что прошла «Ракета», и они снова стали мокрыми от набежавших волн. Словно в замедленой съёмке Наташка встаёт на ступени, наклоняется к воде, переворачивается и… падает, скрываясь под водой. Со всех ног мы несёмся к этим злосчастным ступеням. Я тоже поскальзываюсь и со всего маху грохаюсь на последнюю. Ноги в воде. Под ногами — пустота. Наташка то выныривает, то снова погружается в воду и нам никак не удаётся её схватить. А вокруг много людей, взрослых людей, наблюдающих, как десятиклассники пытаются вытащить из воды тонущую маленькую девочку. Но почему-то никто-никто не торопится на помощь.

Слава Богу! Наташка на берегу. Нам удалось её вытащить. Вода стекает с неё потоками. Она смотрит на меня испуганными огромными глазами. Я отжимаю её одежду, волосы, надеваю на неё свой плащ, и мы идём в метро. Что мы скажем маме?

… Моя Наташка уже давно выросла. В прошлом году мы обе с ней стали бабушками. У меня родился внук, а у неё внучка. Временами, очень редко, мы вспоминаем с ней тот осенний день, подаривший ей второе рождение.

Как-то в один из наших приездов на дачу мой свёкр подходит ко мне и устало опускается на скамейку напротив. Вижу, что укатался наш Сивка Бурка неугомонный, ведь стучать начал с самого раннего утра, вспотел, а в глазах — вселенская грусть.
— Что-то я замумукался совсем (любимое выражение нашего деда).
— Так отдохни. За тобой никто ведь не гонится.
— Я столько уже дел переделал. Только совсем ничего не вижу, а очки потерял. Не могу найти. Одни, дальнего боя, лежат в машине. А другие, как сквозь землю провалились.

Смотрю на деда:
— Дед, а на лбу у тебя что?

Обрадовался дед — нашлись его «глаза». Повеселел. Пошёл дальше стучать...

Порой человеку совсем немного нужно для счастья.

… старые книги с кулинарными рецептами. Сейчас без труда можно найти во всемирной паутине миллион рецептов. Но рука не поднимается отправить в макулатуру или ещё дальше эти старые книги. Они — память. Память о тех днях, когда я только недавно вышла замуж и примеряла на себя роль хозяйки. Память о моей свекрови, которая старательно записывала красивым почерком полюбившиеся рецепты блюд. Память о моей маме, которая своей рукой записала мне, как приготовить рассол для засолки огурцов. Память о моей бабушке, со слов которой я записала рецепт моей любимой подливы с мясом, которую так вкусно готовила только мой бабушка...

Нет, пока я жива, я никогда не выброшу эти книги и записочки, хранящиеся в них. 

Среди старых пожелтевших страниц этих книг лежат и несколько вырезок из журналов «Работница» и «Крестьянка» с рецептами и полезными советами. Если честно, я так ни разу и не приготовила ничего из тех рецептов. Но пусть они тоже будут, как напоминание о той эпохе.

Хотя…

Возможно, я всё же приготовлю как-нибудь один тортик из прошлого. Может быть, этот торт, напоминающий наш торт «Киевский», заинтересует ещё кого-нибудь?

Людмилин звонок отвлекает меня от занятия с ученицей:
— Привет, Мариш! Ты будешь в ближайшее время дома?
— Привет! Буду. Ты ко мне в гости?
— Да. У меня тут проблемы со спиной. Нужно сделать массаж и приклеить перцовый пластырь. Андрюхи нет дома, а сама я не достану. Иду к тебе. Кстати, тебе купить что-нибудь в магазине? Мне по дороге. Я в аптеку зайду, что в магазине, за пластырем.

Подруга появляется через час. Удивляется, почему её встречает у двери не Маркиз, а Алиска, и суёт мне в руки тяжёлый пакет. Хотя я просила только два пакетика молока, выкладываю из него на стол, кроме молока, ещё бананы, мармелад и сдобный рулёт с маком.

— Во, я рулетик взяла. Моя Алька прям умирает по нему. Давай чайку попьём! А что это ты тут для Кати приготовила? Ой, и я картошечки хочу. А положи мне. И помидорчик. Только чур мне тоже так же порезать.
Кладу на тарелку картошку, украсив горку отпечатанным вилкой узором, добавляю нарезанные помидоры. От майонеза Людмила отказывается, но просит порезать ей колбаски такими же небольшими кусочками, как помидоры. Режу… Кладу… Смотрю, с каким удовольствием подруга лопает, и беру бокал, чтобы налить ей чаю. Но, вспоминаю из каких чашек Людмила любит пить чай, отставляю его обратно и достаю небольшую чашку с бабочками. Подруга в восторге:
— О! Какая чашка! Ты помнишь, что я люблю.

Отвлекаюсь на пять минут, возвращаюсь и слышу, что она с кем-то разговаривает. По её словам понимаю, что она беседует сейчас с моим мужем. Его фотография стоит на полочке. Его уважения и дружбы ей тоже сейчас не хватает.

… Ну, вот. Все накормлены и довольны. Люда вспоминает основную цель своего визита ко мне. Идёт за сумкой, возвращается и, глядя на меня округлившимися глазами, восклицает:
— А пластырь-то я не купила!

В аптеку идти уже поздно. Часы показывают 21 час 05 минут. Делаю подруге массаж, растираю спину согревающим кремом и она, довольная, накормленная и подлеченная, отбывает домой печатать свой какой-то отчёт по работе.

Несколько лет назад моя Людмила вернулась в свой родной город, во Львов. Общаемся мы не часто. Но всегда вспоминаем друг о друге с теплом. И я всегда жду её в гости, когда она приезжает в Москву навестить своих дочку и внуков.

Этот пост невольно заставил меня вспомнить, как я обучала вязанию моего троюродного брата Сашку. Было ему тогда лет девять.

Мы ехали куда-то на электричке большим табором: я, мама и её двоюродный брат с женой и детьми. Не помню сейчас куда мы направлялись. Скорее всего, в деревню к прабабушке. Ехали не как обычно, на поезде до Павельца, а другой дорогой, на электричке через Рязань. Дорога была длинной, и я прихватила с собой вязание. Тогда все вязали себе какие-то вещи.

Сашка дорогой скучал и не знал куда себя деть. Читать он не хотел. Всё ему было не так. И он начал громко ссориться со своей сестрой Ольгой. Смотреть на это было невыносимо, и чтобы как-то его отвлечь, я предложила ему поучиться вязать. Сашка заинтересовался, глаза его засверкали, он бросил Ольгу и схватился за спицы. Довольно долго он сопел и отчаянно ковырял спицами, пытаясь что-то изобразить. Однако, у него ничего не получалось. Набранные мной петли без предупреждения убегали от Сашки то тут, то там. Рабочая нить упрямо соскальзывала с пальца. Спица попадала не туда. Наконец, настал момент, когда терпение братца совсем иссякло, и он заорал на весь вагон: «Тьфу! Сс@ть кипятком! Не хочу я больше вязать!» и в сердцах, размахнувшишь, бросил вязание на сиденье. Весь вагон, который был свидетелем Сашкиных взлётов и падений, лёг.

Так Сашка вязать и не научился.

А вообще, говорят, что вязание придумали мужчины. Давно-давно, ещё в древности, когда создавали себе кольчуги или рыбацкие сети.

Мой РАК обожает готовить. А после прививки его прямо понесло.

На дня обещал в пятницу вечером грузинскую кухню. Думала, забудет. Куда там. Прихожу вчера вечером с работы, а стол уже накрыт. Даже вино есть.

"Марина, день добрый! К нам в порт сегодня зашёл ваш корабль." -

написали мне на МЛ и прислали фото.

Как приятно, человек увидел корабль и вспомнил меня.)

В моём кабинете тихо. Я сижу и заполняю журнал. Но сосредоточиться мне трудно. Взгляд без конца выхватывает из окна небо и устремляется куда-то далеко-далеко вверх, унося за собой мысли...

Неожиданно из состояния задумчивости меня выводит громкий голос Насти, второклашки, вернувшейся с прогулки. Глаза её распахнуты также широко, как она сейчас распахнула дверь, чёлка растрепалась. Судя по взлетающему голосу и по отсутствию опять в её речи звука «р», её что-то сильно потрясло:
— Маринвасильна! Маринвасильна!
— Настя, ну что ты так кричишь? Я ведь тебя прекрасно слышу.
— Маринвасильна! Маринвасильна! Я влюбилась!
— Я рада за тебя, Насть. Только ты присядь сейчас и успокойся. Хорошо?
— Это Серёжка из 2«б». Ну, вы его знаете.

Улыбаюсь, вспоминая Серёжку. Да-а, мальчик он симпатичный и приятный в общении. В будущем, скорее всего, придётся ему коллекционировать поклонниц. К девочкам он подход имеет. Я помню, как он в 1 классе мог подойти ко мне, погладить по руке и тихо сказать:«А вы красивая!»

— Я буду с ним вместе, Маринвасильна.
— Ну, что ж хорошо. А что он говорит?
— А он ничего. Он затянул меня в грязь, когда мы гуляли. Прямо в новых ботинках, которые мне бабушка в выходные купила.

… Эх, Настя! Ты подрастай. Я не буду тебя сейчас разочаровывать и говорить, что вот такие они, мужчины. Мы их любим, мы им верим. А они нас — раз! и в грязь. Но как бы там не было, мы не можем без них. А они — без нас.